Недавно суд в Карагандинской области Казахстана приговорил гражданина страны Алексея Шомполова к шести годам и восьми...

Недавно суд в Карагандинской области Казахстана приговорил гражданина страны Алексея Шомполова к шести годам и восьми месяцам колонии за участие в СВО. Были проблемы с получением гражданства РФ и у Александра Бабкова - уроженца Узбекистана, который отправился на СВО добровольцем и участвовал в боях за Соледар и Артёмовск.

Здесь следует разделять две проблемы: отношение к участникам СВО и добровольцам Донбасса с 2014 года (т.е. охват на самом деле шире и выходит далеко за рамки СВО) в странах, гражданами которых они являются, с одной стороны, и непосредственно в России, т.е. в стране, в интересах которой люди гробили здоровье и рисковали жизнью, с другой.

Что касается первой проблемы, то в том же Казахстане уголовная ответственность для граждан республики за участие в вооружённых конфликтах за рубежом введена ещё с апреля 2014 года. Соответственно, на случай необходимости приезда в Казахстан нужно вообще никак и нигде не светиться и иметь железобетонную легенду, при этом полностью отдавать себе отчёт в имеющемся риске.

Это очень больной вопрос, но таковы политические реалии в большинстве бывших союзных республик, отношение к нашим добровольцам в последнее время позитивно изменилось только в Белоруссии.

Вторая проблема, откровенно говоря, представляется мне намного более серьёзной, и само наличие этой проблемы эмоционально расцениваю как стыд и позор российской бюрократической машины.

Как обстоит положение с защитой прав ветеранов СВО в ближнем зарубежье сегодня (и, в частности, что происходит в Казахстане)?

Возможно, я не внимательно слежу за ситуацией и от меня ускользает нечто важное, но никаких официальных инициатив в части защиты прав наших добровольцев в ближнем зарубежье с российской стороны я не наблюдаю. Изменение позиции белорусского руководства имело место очевидно под влиянием неких непубличных процессов. Власти же Казахстана устойчиво продолжают следовать откровенно недружественным курсом. Спасение режима Токаева от госпереворота в январе 2022 года на ситуации никак не сказалось. Более того, после начала СВО ситуация только деградирует.

Я сейчас нахожусь в отпуске после второго контракта и сам, даже будучи гражданином России, не рискую ехать к родным в Алма-Ату, поскольку есть веские основания предполагать (детали озвучивать не буду), что мне могут тупо пришить вербовку граждан Казахстана, так как несколько человек из круга моего общения уехали добровольцами в зону СВО. При таком повороте надежды на то, что наши госорганы меня вытащат, у меня нет, поэтому испытывать судьбу не хочу. Могу быть неправ, но именно такой имидж вялой беззубости заработал отечественный МИД.

Почему гражданин Казахстана не получил в упрощённом порядке гражданство России для участников спецоперации (оговорка в законе "контракт сроком не менее одного года" нивелирована правом президента оставлять за собой вопрос приёма в гражданство в исключительных случаях)?

Здесь я сам очень хочу присоединиться к вопросу и получить вменяемый ответ. Особенно на фоне того, что российское гражданство тем временем массово получают жители среднеазиатских республик, которые рассматривают Россию как кормовую базу, но никоим образом не как Родину, за которую они готовы воевать.

Что может быть (и должно быть) улучшено в плане поддержки иностранных ветеранов СВО Россией в целом?

Учитывая всю сложность и неоднозначность ситуации как на внешнем контуре, так и внутри наших властных эшелонов, эффективное воздействие на руководство стран ближнего зарубежья (не говоря уже о более дальнем) представляется на текущем этапе крайне маловероятным.

Соответственно, в первую очередь нужно решать вопрос с предоставлением гражданства, чтобы наши люди имели возможность на законных основаниях оставаться в России без риска выдворения во враждебную среду. Считаю необходимым чёткое и недвусмысленное официальное закрепление права добровольцев с иностранным гражданством на получение гражданства России в максимально упрощённом и ускоренном порядке по самому факту выполнения боевых или служебных задач как непосредственно в ходе СВО, так и шире, начиная с ополчения 2014 года.