Алексей Анпилогов: Россия загонит ВСУ в Гродовку и Новогродовку, а потом устроит им холодную осень и зиму

Наше наступление небыстрое, но неотвратимое. Русский паровой каток, которого так боится противник, разгоняется

Если он разгонится, ВСУ просто будет нечем его остановить, считает один из ведущих военных экспертов России, президент фонда "Основание" Алексей Анпилогов

Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру

- Алексей, чем обусловлен наш рывок на Авдеевском направлении именно сейчас? С какими именно трудностями ВСУ сталкиваются чаще всего?

- Сейчас мы от Авдеевки ведем наступление на два города Красноармейск (Покровск) и Димитров (Мирноград). Вся эта Красноармейская агломерация – не большая, но очень важная. Это транспортный узел, через который идет рокада – шоссейная дорога вдоль линии соприкосновения. Она связывает южную часть Донбасса (Красногоровка, Селидово, Курахово, Угледар) и северной (Славянск, Краматорск, Дружковка, Константиновка).

В эту же большую агломерацию входит Часов Яр – передовая позиция ВСУ, которую все еще удерживает противник.

Так вот наше наступление на Красноармейск клином рассекает две части Донецкого фронта ВСУ и крайне затрудняет им снабжение.

Теперь насчет деталей нашего наступления.

Оно идет вдоль водораздела – наиболее высокой части рельефа. Там была проложена железная дорога от Красноармейска на Авдеевку. Вдоль нее идет наше наступление.

- Вы имеете в виду район Карловское водохранилище?

- Ну да. Этот водораздел разделяет Донбасс на две части. На юге – река Волчья, которая становится притоком Самары и впадает в Днепр. На севере – река Казенный Торец, который как раз и прикрывает наши войска, наступающие вдоль этой железной дороги. Она не дает ВСУ осуществить классические фланговые удары, которые затрудняли бы нам снабжение.

Противник вообще не пытается наносить фланговые удары, которые могли бы остановить наш наступающий клин. Это происходит по одной простой причине. У Украины нет достаточных механизированных резервов и артиллерийских стволов. Ее обороняющиеся части все больше напоминают маломобильную пехоту, которая окопалась и пытается удержать эту оборонительную линию.

У противника там работают части, которые много раз звучали в сводках потерь. 47-я и 25-я бригада – это те бригады, которые участвовали в прорыве под Работино, где потеряли много западной техники. Потом они же участвовали в обороне Авдеевки, где тоже потеряли много техники. В той же 47-й бригаде уже меняется третий комплект техники, а четвертого просто нет.

Потеряв очередные "Абрамсы" и "Брэдли", она превратится в простое пехотное подразделение, которое будет устойчиво в обороне, но явно будет неспособно к ответным действиям.

Это очень неприятная для ВСУ ситуация, потому что мы прорвались за оборонительный рубеж реки Волчья.

Еще раз. На водоразделе рек нет. Мы прошли через оборонительные рубежи, которые вдоль рек с севера и с юга держат украинские пехотные подразделение. И теперь мы можем разворачивать наше наступление в любую сторону.

Мы можем пойти на юг, чтобы свернуть фронт вдоль Волчьей, где стоит 25-я "стрелковая" бригада ВСУ. Мы можем пойти на север, где стоит 47-я бригада, форсировать Казенный Торец и выйти к основному рокадному шоссе. А можем просто продолжать давление на Красноармейск, где сходятся все дороги, чтобы окончательно разрезать этот позиционный фронт.

С такими темпами нашего наступления нам потребуется минимум две недели. Быстрого прорыва не будет. ВСУ могут подбросить туда резервов, но это тоже будут чисто пехотные стрелковые подразделения, которые могут только занимать подготовленные рубежи. Этих подготовленных укреплений у них нет. Я не знаю, насколько эффективно они могут удержать нас в полях.

Поэтому в скором времени во фронтовых сводках будут звучать названия населенных пунктов Гродовка и Новогродовка – два пригорода Красноармейска, похожие на Красногоровку, где ВСУ попытаются организовать вменяемую оборону. Иначе им придется вести городские бои в самом Красноармейске и Димитрове – в непосредственной близости от этого критически важного рокадного шоссе.

- А как вы оцениваете наше продвижение на альтернативных направлениях?

- Сами провластные телеграм-каналы Украины подтвердили, что наши войска зашли в Дзержинск (Торецк). Более того, в районе Новгородского (Нью-Йорк) образовываются небольшие, но крайне неприятные оперативные окружения противника.

Продолжается наше наступление на Часов Яр. Правда, мы пока не хотим приступать к городскому штурму, поскольку это уравнивает наши маневренные возможности с возможностями ВСУ вести пассивную и фиксированную оборону.

Мы продвигаемся на Северском выступе, который создает угрозу Северодонецку/Лисичанску. Мы там взяли Ивано-Дарьевку – важный населенный пункт, от которого можно развивать наступление на Северск вдоль железной дороги, минуя речные преграды, за которые так любят цепляться ВСУ.

Резюмирую. Наше наступление небыстрое, но неотвратимое. Русский паровой каток, которого так боится противник, разгоняется. Если он разгонится, ВСУ просто будет нечем его остановить.

- Командир спецназа "Ахмат" Апти Алаудинов ранее сообщил, что безвозвратные потери ВСУ превысили 700 тысяч человек. Насколько эти потери критичны для киевского режима? Насколько быстро он умудряется их восполнять?

- Сейчас эти потери становятся крайне болезненными для противника. Их не успевает восполнить даже насильственный рекрутинг на улицах украинских городов. Уж очень много в ВСУ погибших, раненых, покалеченных и дезертиров. Их моральный дух падает.

А самое главное, что Украина не успевает переформатировать резервы.

Для чего нужна мобилизация? Чтобы мобилизованные наполняли уже слаженные подразделения. Если бы у Киева была возможность отвести в тыл на переформирование ту же 47-ю бригаду, он бы мог еще что-то сделать. Возвращаются ветераны, им дают рекрутов, подразделение продолжает быть боеспособным. А сейчас происходит совершенно иное.

Когда неделю назад российские войска прорвались в районе Новоселовки Первой и Прогресса, сразу два батальона 150 или 151-й бригады ВСУ попали в окружение (это новая бригада, поэтому и номер у нее больше 100). А почему? Потому что они не представляли себе специфику этой маневренной войны.

Сидеть в окопе всегда проще, чем отступать, потому что при отступлении тебя могут достать дроном и артиллерии. Вот они до последнего и сидели в окопах, пока не попали в окружение и пока им не пришлось с боем оттуда выходить.

Более того, у ВСУ сейчас ощущается нехватка офицерского и сержантского состава. Раньше их гибло меньше, чем рядовых. Рядовые сидели в окопах и их убивали, а офицеры сидели в тылу. А теперь мы стали накрывать и офицеров. Из-за этого у противника просела система боевого управления. Раньше тот же сержантский состав мог обеспечить стойкость в обороне, а теперь эта стойкость критически падает. Потому что мотивированных солдат, готовых до последнего сражаться, там уже меньше.

И новобранцы, из которых создают новые бригады, становятся гораздо менее устойчивыми в обороне. Это ощущается потому, что у нас есть продвижение даже на тех участках, где фронт постоянно стоял.

И когда Юлиан Репке говорит, что при таких темпах наступления на Красноармейском направлении российские войска дойдут до Киева за два года, он не особенно лукавит. Потому что потери ВСУ в мотивированных бойцах, сержантах и офицерах, могут привести именно к этому.

- Насчет насильственного рекрута. Мы на Украине наблюдаем массовые поджоги автомобилей ТЦК. Местные нацисты грозят расстрелами тем, кто этим занимается. Насколько показательна такая реакция общества? Могут ли угрозы смерти остановить этот пассивный протест?

- До нас доходит цензурированная картина происходящего в украинском тылу.

Недавно "Центр Разумкова" провел очень интересное социологические исследование. Да, там по-прежнему респондентам задаются "правильные" вопросы, когда большинство из них выступают за выход на границы 1991 года и войну с Россией до победного конца. Но когда у людей спросили, как они относятся к уклонистам, оказалось, что большинство украинцев к ним относятся нормально.

Это такое двоемыслие. Украинцы понимают, что им нужно согласиться с официальной позицией киевского режима, но умирать за эту позицию хочет меньшинство.

Сами военные говорят, что на адреналине ты можешь сражаться максимум месяц. Но когда ты год сидишь в окопах или отступаешь под давлением противника, у тебя начинает срабатывать инстинкт самосохранения. Ровно то же самое было во всех воюющих странах Первой мировой. Если в 1914 году в Российской Империи в деревнях провожали односельчан с криками: "Бей немца", то в 1916 году им советовали не высовываться и по возможности сдаваться в плен.

То же самое происходит на Украине. Глубинной веры в победу там уже нет. Там осталась только оголтелая пропаганда.

Украина уже близко подошла к точке общественного надлома, которая станет для нее критической.

Напомню, что та же Кайзеровская Германия весной 1918 года на фоне захваченной Украины собиралась воевать до победного конца, а уже в сентябре генералы заявили, что не могут сражаться и что надо подписать перемирие, которое Антанта потом превратила в безоговорочную капитуляцию. То есть Германия вроде бы могла сражаться (война даже не шла на ее территории), но по факту это было невозможно.

Кстати, зима 1916 года была для Германии особенно голодной и холодной, когда вся страна ела репу, которую с горькой усмешкой называли "немецким ананасом". Нынешняя зима, в которую Украина влетает с разрушенной энергетикой, тоже может стать для нее роковой.

Для Украины температура -5 или -10 – это серьезные морозы. Если у вас нет электричества, вы не можете запустить систему водоснабжения и систему отопления. Электрические наносы должны 24 часа в сутки прокачивать теплоносители. А сейчас в украинских городах летом ежесуточно происходят веерные отключения на пять-шесть часов.

Если киевский режим продолжит бессмысленное сопротивление и не пойдет с нами на переговоры, жизнь его населения может стать просто невыносимой.

О других аспектах СВО - в интервью Евгения Норина: Россия под Угледаром попала ВСУ пальцем в глаз, а теперь пугает долиной смерти возле Сум