Заместитель командира "Мутный": Украинцы как воины не такие духовитые, как наемники

"Мутный" – уроженец Ставропольского края. Его необычный позывной происходит не от того, что его кто-то считает "мутным", или он сам себя считает таковым, а от названия речки Мутянки, текущей а просторах его малой родины. Наше интервью мы начали с вопроса о его боевых наградах.

Боец также рассказал о том, как участвовал в штурме Бахмута, Селидово и Лисичанска и о том, как воюют боевики националистических формирований Украины и наемники.

— Мутный, скажи, пожалуйста, я знаю, что у тебя два ордена Мужества, два "мужика". Расскажи, за что ты получил эти боевые награды?

— Первый орден Мужества получил еще в 2022 году, когда после командировки из Ливии у меня был отдых. Я работал "музыкантом".

— То есть ты вагнеровцем был?

— Да, вагнеровцем, "музыкантом" в конторе был, "черепами" были, по-разному как-то называли. Мы заходили в первое маленькое такое селение Алексеевка. И в этой Алексеевке так получилось, что мы со взводом разведки, которым я командовал, без препятствий, без потерь, 15 человек, ликвидировали 50 боевиков ВСУ.

— О, как это у вас так получилось? 15 – 50?

— Получилось так, что командовали нами определенные люди, могу называть позывные, правильно? "Паладин" командир у меня был, очень хороший человек, мой старший инструктор Ногчий. Эти ребята помогли мне стать воином.

Штурмовали мы в 4 утра, конечно, "птичек" было не так много. И мы их застали врасплох, плюс был туман, поэтому потерь у нас не было. Четыре дома были взяты сразу же, в течение, наверное, 30 минут, за что я был представлен к первому ордену Мужества. Получил "мужика".

— А Алексеевка – это где?

— Алексеевка – это ЛНР.

— Хорошо, а второй?

— А второго "мужика" – это уже было под Курдюмовкой.

Момент такой был, когда мы заходили на укрепы, уже за Курдюмовкой, за железную дорогу, пришлось там немножечко нам поотбивать накаты. И так вышло, что на нас вышел танкист один, хохлячий танкист, украинский. Мы его взяли в плен, а он думал, что это позиции его штурмовиков.

Поговорили с ним, выяснили все, что нам нужно. Оказывается, недалеко находится танк с украинцами, ждут пайков. Ну мы пошли и забрали этот танк.

— Забрали или уничтожили?

— Забрали, затрофеили. Точнее отметили, водить-то танк никто не умеет. Мы остались там, потом взвод нашей разведки пришел, танкист, и мы его угнали.

— То есть за 2022 год у тебя два ордена?

— За 2022-2023.

— А есть еще какие-то боевые награды?

— Две медали "За отвагу". Черные кресты вагнеровские у меня есть. За взятие Бахмута, за взятие Соледара внутренние награды есть. Наши награды есть - редутовские (внутренние награды ЧВК "Редут" - ред.) за штурмовые действия, за СВО они мне дали награду. Ветеранку я здесь наконец-таки получил. Спасибо огромное.

— А медаль "За отвагу" как ты получил? За что?

— "За отвагу" – это участие в Бахмуте в штурмовых действиях. А вторая "отвага" - за взятие Соледара.

Когда мы поменялись с министерскими, то есть с ополченцами, милиция, как они там раньше называлась, ротировали их 15 декабря. А уже в конце декабря мы заходили в лески под Соледаром и захватывали северную его часть. И за это получил я "отвагу".

В составе взвода командовал также отделением. Заходили. Правда, были потери, но четко недели за три-четыре мы зачистили Соледар.

— Расскажи какой-то интересный случай, который произошёл с тобой в Бахмуте.

— Первый случай в Бахмуте. "Птичек" было немного меньше, чем сейчас, но жестко работали снайперы. А штурмовые группы постепенно уменьшались. Изначально штурмовая группа состояла из 15 человек, а в Бахмуте уже работали в четверочках, пятерочках, зачищали дома.

И у нас такой случай был. Мы заходим в дом, в подъезд, отштурмили его. Нам надо в соседний. Что делать? Снайперы работают. Мы применили опыт наших старших братьев. У меня Баян – мой старший брат, мой боевой товарищ, который много меня воспитывает и учит.

И старшие братья говорят: чтобы не выходить на улицу и не попадать под огонь снайпера, просто делайте в зданиях проломы. А с нами был сапер. Мы просто ТМочку поставили, как она дала – полздания разнесло. Нам в принципе и не надо было уже ничего штурмовать.

— А живыми остались, да?

— Конечно. Мы вылетели и все.

— А второй случай?

— А второй случай у меня был такой прикольный в Красногоровке. Не было ничего поесть. Решили с нашим сапером, с Вагом, сходить по картошку.

И в это время начались штурмы. Одни штурмуют, мы копаем картошку, летит все. Я не понимаю, что нам делать. Наши парни идут в накат, группа нас не досчитывает. А мы с этим мешком картошки. Мимо нас штурмовики пролетают: "Ребята, вы что?". А мы с этой лопатой, с мешком картошки, еще и прилеты начались.

Я думаю, что делать? А там подвальчик был. Мы идем в этот подвал. Я говорю: "Вот нам достанется". Командир же знает вот эти все моменты. Ой...

— Ну выжили тогда?

— Конечно.

— Влетело вам сильно за то, что отсутствовали?

— Конечно сильно, за то, что картошки захотелось.

— Ты вот штурмовал Бахмут. Я разговаривал с вашими коллегами-вагнерами. Они мне рассказывали, что когда штурмовали Бахмут, тогда практически не было FPV-дронов. Что в основном тогда кошмарила артиллерия врага. Скажи, пожалуйста, чем отличается война артиллерии от войны FPV-дронов? Где тебе было легче?

— Мне было легче, естественно, при штурме городов. Ты можешь укрыться где-то, и тебя "птичка" не видит, если ты куда-то забежал. Да, артуха будет крыть по дому, будет его складывать, но только в том случае, если там нет украинцев. Ну они редко когда клали своих.

Артиллерию нельзя скорректировать без дрона. Раньше были какие-то самодельные дроны. Мы "Бабу-Ягу", например, не видели. Мы не видели "Валькирий" раньше. Это были единичные случаи. Мы ночью могли спокойно передвигаться, как раз ночью проходила у нас ротация раньше.

А сейчас все намного поменялось. Сейчас ночью появились тепляки. "Птиц" очень много появилось у врага, потому что они поняли, что у них нет духа. Сами по себе как воины они не такие духовитые, как, допустим, те же поляки или кто-то еще. Поэтому они пользуются сейчас технологиями.

Им же весь мир помогает. Конечно, НАТО. И поэтому очень тяжко с FPV-дронами этими.

— А что, с поляками приходилось сталкиваться? Расскажи, пожалуйста, что это были за поляки? ЧВК какая-то?

— Честно, не могу сказать, ЧВК или нет. Я так понимаю, что кто-то из них. Но они очень жесткие ребята. Мы тогда на трубах с ними в Бахмуте зацепились.

Получается, у украинцев отбиваем позицию. И тут же выскакивают поляки. Буквально час-два. И вот семь часов мы держим. У нас ребята и 300, и 200. Мы откатываемся. Поляки занимают. Садят опять украинцев и откатываются. Это очень жесткие ребята.

И мне кажется, у них в крови ненависть к нашему народу. Я не знаю, чем она обоснована. Не могу понять. Мы вроде ничего плохого им не сделали.

— А как вы понимали, что поляки? Радиоперехваты?

— Во-первых, польский язык. Я наконец-таки понял слово "курва". Когда ты кидаешь гранаты, там слово "курва" он орет.

Во-вторых, у них были черные каски такие, как у немцев, знаете, в Третьем рейхе с рожками. У меня была трофейная такая касочка.

И кстати украинцы разговаривают по-русски. На самом деле. Они даже на позициях по-русски разговаривают.

— Кстати, с пленными украинцами разговаривал?

— Конечно.

— Ну и что? Какой-то примечательный разговор? Может быть, допрос какой-нибудь? Можно рассказать?

— Я разговаривал с одним молодым пареньком. Лет 20 ему было. В Бахмуте, когда мы забирали укрепы, много было пленных, они сами сдавались. И этот парень тоже сам сдался. Он не боец. По нему было видно сразу. Он пришел по мобилизации.

Но что было примечательно, он единственный, с кем я разговаривал, кто реально очень переживал. Ему было очень стыдно. За то, что он делает на другой стороне. За то, что его заставили воевать. Ему было неприятно.

— А сам он откуда, не помнишь?

— Сейчас вам скажу. Из Николаева.

— То есть он русскоязычный?

— Да. Русскоязычный, из Новороссии.

— А вот как ты вообще попал в "вагнера"? Почему именно туда, когда это было? Ты сам туда пошел или предложили?

— В прошлом я командир взвода. Попал я в "вагнера" после МО – министерства обороны, после того, как в Армении отслужил два контракта. После вернулся домой. У меня друг тогда попал в "вагнера". Позывной его "Гек". Маленький такой. И он меня с собой позвал.

— Ты же служил в Карабахе в армии? В чем отличие службы в "Вагнере"?

— Разница знаете в чем? В том, что в "вагнерах" была четко поставлена одна вещь. Там к тебе относились как к сотруднику.

А в армии на одном едут и едут. Вот у них есть одна политика, которую они пытаются тебе привить. И ты на этом двигаешься. А тут наоборот. Тут люди подстраиваются к военным действиям. Они концентрируются. Они не по книжкам учат тебя. Они учат по своему боевому опыту.

— Ну ты в принципе согласен, когда говорят, что "вагнера" – это лучшая штурмовая пехота мира или это чересчур громко сказано?

— Согласен, согласен. Ребята там много не разговаривали, но многому учили.

— Говорят, что "вагнера" очень жестокие в плане дисциплины. То есть нельзя самовольно оставить позиции, бросить раненого. Что если ты вдруг оставишь, то наказание будет очень суровым. Это соответствует действительности или нет?

— Да, соответствует, конечно. Но где дисциплина, там рождается выполнение поставленных приказов. Нет сумасбродства, а есть прямое подчинение.

Я это всегда называл своей работой. Хотя для меня это нечто большее. Я пришел в ту организацию, где люди мало говорят, много делают.

И вот эта четкая дисциплина наша строилась на пяти правилах: не укради, не убей, не насилуй, не наркомань и не пей. Все. Пять правил, пять законов, на которых строилась Контора. И все эти законы должны были соблюдаться.

Соответственно, если ты их не соблюдаешь, то, естественно, ты не брат. Ты не можешь помочь своему другу. Ты становишься обузой в выполнении боевых задач.

— Скажи, пожалуйста, а вот чем отличался штурм Соледара от штурма Бахмута? Если я правильно понимаю, в освобождении Лисичанска тоже вы принимали участие? Вот эти вот все штурмы можешь нам тезисно описать? В чем отличие?

— Самый жесткий штурм, насколько я понимаю, это Бахмут. В Бахмут присылали всех.

Соледар мы взяли нахрапом, наскоком, с нескольких сторон накатывали. Там были всушники, мало наемников, они не держались за этот город. Этим и отличалось, что они откатывались быстро. Мы мобильно подвернули свою арту и работали очень четко по противнику. То есть он не ожидал того, что мы пойдем на Соледар. Так резво и так быстро.

А Лисичанск, лески... Ну, город всегда отличается от лесопосадок. Лесопосадка что? Вот впереди враг, я его вижу, я по нему работаю. Она закрытая. Слева поле, справа поле, впереди враг. А города – это совсем по-другому.

А самый жесткий штурм – это Бахмут. Самый жесткий. Потому что он был пропиаренный в новостях со стороны врага, во-первых. Во-вторых, за него они все держались. Все наемники, весь сброд, "Азов"*, "Кракен"*. Все эти подразделения, в которых боевики как люди на гражданке не состоялись.

— А как азовцы и кракенцы воюют вообще? Хорошие они воины или не очень?

— Честно вам сказать, они воюют очень жестко. У них жесткая дисциплина. Но мне кажется, что им очень сильно промыли голову. Это фанатики.

— Приходилось брать плен, разговаривать с ними?

— Они в плен не сдаются в основном.

* Запрещенная в РФ террористическая организация

Подробнее о том, что сейчас происходит на фронте в ДНР - в материале "Российские штурмовые группы уже в центре Курахово, Большую Новоселку скоро освободят".