Главное для любой женщины - дарить жизнь и оберегать ее. Каково им видеть, как судьба забирает близких - братьев, мужей, отцов, а иногда и детей... Тяжелое военное время не сломило этих женщин: они трудятся, сражаются и заботятся о других. Мы собрали несколько таких историй.
Старший сержант Екатерина Щербина, позывной «Чайка», родом из Соледара. В 2014 году она с мужем и маленькими детьми пошла воевать за свободу Донбасса.
Отстоять Соледар не удалось. Украинских солдат было больше, и вооружены они были лучше. Немногие соледарские ополченцы отошли в Славянск. Большинство жителей остались дома, ведь у них были семьи, работа. Екатерина взяла двух маленьких детей в охапку и ушла, не забрав даже документы.
Екатерина с портретом мужа, погибшего в бою в 2015 году.
Удержаться в Славянске ополченцы не смогли. Боевые действия переместились в район Донецкого аэропорта.
«Чайка» воевала в «Оплоте» Александра Захарченко. Потом в 11-м полку. Занималась ранеными и погибшими. Научилась стрелять из всех видов оружия. Воевала в Дебальцевском котле. Вывозила раненых из Иловайска. Получила Георгиевский крест 4-й степени за освобождение Дебальцева и знак отличия Красного Креста РФ за попечение о раненых.
В Дебальцеве был ее самый страшный опыт. По городу ходили бездомные собаки и ели трупы брошенных украинских солдат. Попробовав человеческого мяса, они зверели. Проезжая по одному из разрушенных районов, «Чайка» увидела мальчонку лет восьми.
- Я водителя по каске стукнула, чтобы остановился, и мальчика спрашиваю: «Ты что тут делаешь один?» А он: «Я не один, у меня сестричка в подвале сидит. Я старший и могу выйти, на меня собаки не кидаются. А ее съедят. Тетя, вы можете убить собаку?» - вспоминает «Чайка». - Я спустилась в этот подвал, забрала девочку, она была испуганная, грязная. Родители погибли. Мы увезли этих детей в Донецк.
Муж «Чайки» погиб в Дебальцевском котле в 2015 году. А потом наступило перемирие. «Чайка» восприняла это как предательство. Нужно было надавить еще, ведь следом за Дебальцевом были Артемовск и Соледар. Еще чуть-чуть, и вернулись бы домой! Не было бы этих ужасных 10 лет и лишних жертв.
Все эти годы дети были с ней на передовой. Их не с кем было оставить, и они поселились с «Чайкой» в блиндаже. Ее дети выросли на войне и видели слишком много для своего возраста. Сын за это время стал совершеннолетним. Получил повестку и ушел воевать. В Соледар «Чайка» возвращаться не стала.
Фельдшером в медвзводе служит 20-летняя девушка Ира, позывной «Малая». Она родилась в поселке Красный Партизан под Авдеевкой. В 2014 году поселок был украинским, а Ире было всего 11 лет. Детство закончилось быстро, начались боевые действия.
Ира служит фельдшером в медвзводе.
- Сначала «укропы» нас не обижали, говорили, что защищают, - вспоминает Ира. - Мы сделали бомбоубежище в подвале под гаражом. Оборудовали кровати-нары и всей семьей переселились туда. Все нормально было. Потом с Украины приехали наемники. Никого не жалели, даже мирное население. Выезжали в поле и били по нашему поселку из «Градов». Непонятно, от кого они нас защищали? Армии ДНР тогда еще не было. Просто так убивали мирное население. Наш поселок поделили. На трассе украинцы построили блокпост. Проверяли документы и меня спрашивали: «Что ты, девочка, не улыбаешься?» А почему я должна им улыбаться?
Потом началось наступление, и украинцев выгнали. Они встали в селе Скотоватое по соседству. С началом СВО их прогнали и оттуда. Ира рассказывает, что когда вэсэушники уходили из Скотоватого, то избивали местных жителей, а из домов выгребали все подчистую. Потом били артиллерией по домам, разрушили церковь.
Когда Ире исполнилось 18 лет, она сказала родителям, что пойдет служить. Подписала контракт и пошла в 114-ю бригаду. Ее направили в медики. Пришлось научиться обрабатывать раны, оказывать первую помощь. Оба ее брата воюют. Отец служит в том же медвзводе. Их пункт первой помощи находится в деревенском доме. Окна затянуты черным полиэтиленом, не пропускающим свет. Вокруг сад, засыпанный минами, ходить можно только по тропинкам. Когда начинаются прилеты, все бегут в укрытие. Для Иры это привычно. Она с детства не знала другой жизни.
После СВО Ира не хочет быть медиком. Мечтает стать фитнес-тренером.
- В городе мы с девочками играли в баскетбол, - вспоминает Ира. - Я заметила, какие у них красивые длинные ногти. Мне такие нельзя. Я стригу коротко, чтобы поднять носилки, оторвать бинт. Зато не было случая, чтобы мы не довезли до больницы раненого. Мы всех спасали, и все возвращались в строй.
Микрорайон Текстильщики в Донецке долгое время считался неблагополучным. Сразу за ним начиналась многострадальная Петровка, а дальше, в 10 километрах, - линия боевого соприкосновения. В девятиэтажке возле рынка - одни женщины. Мужчины бывают редко. Все воюют.
У Татьяны двое детей - 7-летняя Соня и полуторагодовалый Артем. Их многоэтажку в Донецке не раз обстреливали.
Сейчас стало легче, а прошлой зимой приходилось тяжело. Свет отключали из-за обстрелов электроподстанций. Лифт в подъезде не работал. Холодильник в квартире тоже. Хранили продукты в пакетах за окнами, овощи портились в мороз, суп в кастрюле превращался в лед.
Рынок под их окнами часто обстреливали. От взрывов вылетали стекла, поэтому их с 2015 года заклеивали скотчем крест-накрест.
На 7-м этаже бабушка сидела на кровати. Потом решила прилечь. Начался обстрел. Огромный осколок воткнулся в стену над ее головой, вот прямо там и пролетел, где она сидела несколько минут назад.
В доме по соседству проломило крышу. Во время дождей заливало весь дом. Никто не мог починить. Мужчин-то нет, а коммунальные службы отвечали: «Вы находитесь рядом с передовой, мы ничего сделать не можем». Их легко понять - по машинам коммунальщиков противник бил как по военным целям.
Отопления в доме не было, грелись газом. Жительница дома Светлана показала, как делает свечи из картофеля. Сливает в банку масло после жарки, кладет туда картофелину с воткнутыми спичками вместо фитиля - вот и светильник! Они с мамой при этом свете книги читают.
В квартире напротив - Татьяна. 25 лет, молодая мать. У нее двое детей - Соня 7 лет и Артем - 1 год и 7 месяцев. Раз в несколько дней в дом давали воду. Но не в квартиру. Нужно спускаться к крану во дворе. В одной руке Артем, в другой две бутыли по 10 литров. И вниз с 6-го этажа на первый, а потом обратно на 6-й. Так несколько раз, ведь воду нужно набрать с расчетом на неделю, а с детьми расход выше. Дочка Соня тем временем занимает очередь к крану - вода-то всему подъезду нужна.
А на 9-м этаже - пенсионерка Алла Васильевна, 74 года. Когда электричества не было, из дома не выходила даже за водой. Без лифта не могла поднять эту воду к себе на этаж. Разве что соседок попросить? Но те сами валятся без сил, бегая по лестнице с ведрами!
Неделями сидела без воды. Прислушивалась к трубам. Если они начинали гудеть и воздух дул из крана - это был хороший признак. Значит, в микрорайон шла вода.
У Яны из Славянска позывной «Студент». Ее муж погиб два года назад, и Яна взяла себе его позывной. Вроде как заняла его место в строю. Она не военнослужащая, а занимается гуманитарной помощью. Возит одежду раненым в госпиталях, отправляет на передовую маскировочные сети, окопные свечи.
Яна занимается гуманитарной помощью, привозит в госпитали одежду для раненых.
Ее муж Костя любил читать. Сослуживцы смеялись, что он - вечный студент. Потому и дали такой позывной. А был он разведчик-сапер. Воевал с 2014 года. Случалось, что тела погибших русских парней минировали украинцы. Попытаешься вытянуть - взорвешься вместе с телом. Костя их разминировал и вытягивал. Погиб под Угледаром, когда спасал раненых. По нему ударили из РПГ прямой наводкой с 9-этажки.
Яна вспоминает, как все начиналось. Ее муж брал здание СБУ в Славянске, оборонял перекресток на Семеновку. А у нее двойня - мальчики. И новая беременность, вот-вот родится девочка.
- Тогда на севере города сбили самолет, а мы жили рядом. Был взрыв, я выбежала во двор, и у меня упал живот. Повезли в роддом в Николаевку, - рассказывает Яна. - Проезжали мимо Семеновки, а там шли бои. В больницу, где я должна была рожать, привозили раненых бойцов. Их на второй этаж в хирургию, а родильное отделение было на третьем. Украинцы обстреливали Николаевку и особенно эту больницу, стреляли по раненым. Автоматные очереди не прекращались. Перебили свет и водопровод. Я лежала на полу и рыдала: не знала, как буду рожать?! А по окнам красные огоньки бегали, лазерные целеуказатели украинских снайперов. У наших такого оружия не было.
Благодаря помощи врачей Яна благополучно родила. Надела джинсы, замотала дочь в пеленку, и муж увез ее к маме в деревню, где ждали сыновья. А потом она забрала детей и успела на последний автобус, уходящий в Крым. В Славянске тогда шел бой. Машины горели, ребята отстреливались. Муж остался воевать.
- Представьте: со мной два пацана по 4 года, а я всю дорогу стояла, держась одной рукой, и качала дочку, только так ее можно было успокоить. Когда мы приехали, я вышла из автобуса и не знала, что делать. У меня с собой только 114 гривен. Я держу Ивана, тот держит Илью. В руках у меня Дашка и пачка памперсов. Такая паника была, что ноги онемели. Мне удалось присоединиться к беженцам, которых везли в санаторий «Маяк». Тогда я первый раз в жизни покрасила волосы, потому что стала седая. Мы долго скитались по съемным квартирам. Найти жилье было сложно, везде говорили буквально: «С животными и детьми нельзя».
Но в целом люди в Крыму относились к ним хорошо, помогали продуктами. Через год муж их увез в Воронеж. Через несколько месяцев он вернулся на службу в Донецк, и Яна поехала за ним как жена декабриста.
Так и осталась в Донецке. Ее муж похоронен здесь - на Аллее Славы, рядом с легендарной «Корсой» (Героем России Ольгой Качурой. - Ред.). Яна живет в общежитии вместе с детьми. Они помогают ей сортировать гуманитарную помощь. Ее старенькая мама жива, осталась в деревне под Славянском. От обстрелов прячется в подвале церкви. Удастся ли ее когда-нибудь увидеть?
Марии 52 года. Возит на передовую рюкзак медикаментов, который по размеру больше, чем она сама. Воюет с 2014 года, начиная со Славянска. Ее записали медиком в разведку, хотя войну она до этого видела только в кино.
Появились первые раненые. Она быстро научилась различать по отверстию пулевые ранения. Сначала попадался советский калибр, а в Мариуполе и под Авдеевкой - 5,56, натовский.
Когда все началось, дочь уже была взрослая, а сын маленький - 8 лет. Его воспитывала бабушка. Потом сын приехал и жил с Марией на позициях.
- На войне страшно. Всегда страшно, особенно при обстреле. Лежишь, смотришь, как букашка под камешек лезет, и хочется самой стать букашкой, под этим камешком спрятаться, - рассказывает Мария. - Молитвы читаю постоянно. Еду на передовую - читаю, обстреливают - читаю, везу тяжелораненого мальчишку - читаю. Внутри меня ужас, а показать нельзя. Нужно раненого успокоить, что все будет хорошо.
Мария прошла через самые сложные бои и всегда была на переднем крае.
- По несколько суток не спали. Выскакивала за раненым, а сама чуть сознание не теряла от усталости. Снегом лицо вытирала и бежала, - вспоминает она. - Блиндажи взрывались, ребята горели. К нам их привозили, на них даже одежды не было, вся сгорала.
Их медвзводу подарили «девятку». Медики купили машину-«донора», отрезали у нее заднюю часть и удлинили эту «девятку», чтобы носилки влезали. Мария сама эту «скорую помощь» каждый сезон перекрашивала: летом в зеленый, зимой в белый. Машина вся посеченная осколками была.
Раненых тащили к машине вдвоем с водителем. Некоторые бойцы были огромные, под сто килограммов. Тяжело, а что делать?
Одного сильно контуженного привезли. Когда пришел в себя, схватил пистолет и пытался выстрелить в Марию. Пистолет еле успели отобрать.
Мария служила в батальоне начмедом. Вспоминает, что была у нее помощница Наташа, позывной «Стрекоза». Красавица, умница, одесситка. Вечно измазанная в крови, раненых пацанов на себе таскала. Носилась под обстрелами, просто музыку в машине делала громче, чтобы выстрелы не слышать. Она в то время беременная была. Носила раненых, а у самой живот видно. Во время обстрелов вместе со всеми падала на землю. Потом мертвую девочку родила.
- На войне чувства обостряются. Бывает, я за несколько дней начинаю задыхаться, воздуха не хватает, душа умирает, плакать хочется. Значит, дело плохо - погибнет кто-то, - признается Мария. - До 2014 года я другим человеком была. О материальном думала: чтобы в доме красиво, сумочку модную, цепочку золотую. А Боженька сказал: «Иди-ка ты, зараза такая, на войну. Может, поймешь что-то». Когда очередного паренька удается спасти, я вижу: Божье чудо!
У нее двое детей и двое внуков. Сын поступил в университет, учится на медика. Старшая дочь в России. Мария видела внуков вживую несколько раз в жизни. В основном общаются по видеосвязи. Старшая внучка ходит в школу. Спрашивает маму: «Где бабушка?» Бабушка воюет.
СЛУШАЙТЕ ТАКЖЕ
Переговоров не ждите: Париж намерен срочно поставить Киеву истребители (подробнее)
