Вслед за зимними праздниками в Донбасс всегда приходит зимняя же депрессия. Такова специфика промышленного региона на юге России: серая грязь, размазанная гусеницами танков, серые многоэтажки и серое небо над головой.
Уж как-то исторически так сложилось, что зимние праздники в Донецке – время встреч. Узкое окошко в начале года, из которого можно увидеть прежнюю жизнь.
"Напрасно ты с квартирой торопишься. Курахово уже взяли. За полгода-год район если не приведут в порядок, то хотя бы окультурят то, что танками раскатано. И цены на недвижимость снова подпрыгнут", - убеждаю старинного друга, который вернулся в город с "большой земли", чтобы привести в порядок дела.
Убеждаю и самому себе не могу честно ответить, зачем, собственно говоря, это делаю. О кошельке чужом пекусь? Да едва ли! Скорее мне страшно принять это вот "навсегда". Страшно остаться здесь в одиночестве, как уже было в 2014-м.
"Да ко мне уже послезавтра новые жильцы приезжают. Сторговался. Не так уж много получилось, но я не жадный. На квартиру в Краснодаре хватает, а большего мне и не надо", - рубит собеседник тему.
Не в безопасности дело и не в перспективах. Просто война длинная, а люди – наоборот. Уезжает молодая семья на месячишко, чтобы трудные времена пережить, а через три года возвращаются взрослые, чтобы собрать вещи. Там ведь ребенок в школу пошел и работа наладилась, а сил для того, чтобы в третий раз начинать сначала уже объективно нет. Война рвет связи и плодит одиночек.
- Ты знаешь, отвык я от донецкого сервиса. Хотел тут пиццу заказать. Позвонил и прошу диспетчера озвучить ассортимент. А он мне: "Слушай, друг, зайди на сайт, посмотри и перезвони!" Спасибо, что морду не набил.
- Спрос тут чудовищный, а предложение скромное. Какую бы дрянь ни готовили, как бы по-хамски себя ни вели, а клиенты все равно будут.
- А зайдут российские игроки, и местный бизнес взвоет, что у них кусок хлеба отбирают.
- Я эти байки третий год слушаю, а игроки все не заходят. Производство, кстати, воет давненько. Им действительно тяжело конкурировать. А харчевни и розница чувствуют себя прекрасно.
Почему-то замечания из уст уехавших завсегда ближе к сердцу принимаешь. Потому, что "вы" да "у вас". Так звучит, будто я лично тут все запустил, а собеседник мой из прекрасного далека явился, а не родился на соседней улице. Накручиваю себя. Зря.
К тому же претензии обоснованы. Той же воды подачу обещали-обещали наладить, но 2024-й закончился, а мы продолжаем возиться с тазами да ведрами. Перед Новым годом сообщили, что давать снова раз в двое суток будут. А люди шепчутся промеж собою, что и раз в трое, и даже раз в неделю могут давать.
Почему так? Инсайды и версии разные, но без ссылки на конкретного собеседника их озвучивать неэтично, а желающих говорить о проблемах с открытым забралом тут, мягко говоря, мало. Старая украинская болячка, которую нам еще предстоит искоренить: вместо чиновников и госслужащих у нас бюджетники. Тихие и робкие. Обращаются к тебе, как к журналисту, с проблемой, но тут же подчеркивают, что не станут говорить публично. А то ведь мало ли… отругают или вовсе уволят. Детский сад.
Ночью будит отчаянная стрелкотня. Дальше – пара глухих взрывов. Явно "Баба-яга" украинская к кому-то наведалась. И это возвращает нас к вопросу безопасности, который в Донецке на девяносто процентов решен, а на десять продолжает убивать. Так, например, "химеры", прилетевшие в супермаркет неделю тому, наделали много шума на фоне устоявшейся тишины. По Горловке дроны-камикадзе противника летают в режиме свободной охоты, а на Горловской трассе – подавно. Аккурат под конец череды праздников там погиб наш друг и коллега Саша Мартемьянов.
- Почему, блин, они в объезд не поехали!?
- Посмотри уже правде в глаза: мы поехали бы тем же маршрутом!
- Да, но мы же проскакивали.
- Нам везло, а им не повезло. Так бывает. Все уже случилось. Прими это и не забивай себе голову.
- Жаль "Марти".
- Безумно жаль "Марти", но это могло случиться с любым из нас.
Формально трасса закрыта, но вдоль нее расположены населенные пункты, жителям которых нужно как-то добираться в Горловку или в Донецк. Противник охотится. Противник ловит. Противник убивает. Однажды, помнится, за день там сожгли четыре машины и в сумерках мы поехали это снимать, отужинав пельменями в неказистой горловской закусочной. Я еще жаловался, что этот ужин либо станет последним, либо обернется изжогой. А там людей собирали в обувные коробки. Смех сквозь слезы.
Атмосфера в Донецке странная, путанная. Если раньше вся жизнь вращалась вокруг фронта, то нынче город потихоньку возвращается в обычное состояние: деловая активность, бытовуха и такое всякое. Вместе с тем ощущается затишье перед очередным рывком: войска зачистили Курахово и со значением поглядывают на Красноармейск. То есть миром пахнет все острее, но есть четкое понимание, что до финала еще далеко.
Подробнее о ходе спецоперации - в статье Геннадия Алёхина "Спецоперация на минувшей неделе. Российская армия наступает, противник бросает на фронт резервы"
